- Игорь, чего ты ко мне прицепился? Что я тебе рассказывать должен?
- Да тут такое дело, помощь нужна. - Шишкин, как и обычно попадая в неловкие ситуации, моментально покраснел. - Поможешь?
- Да. Хороший нож. Ладно, пойду я. Держи, Палыч, зайца, с мужиками приготовите. На суп он не очень, постный, но тушить самое то.
Узнав новость, полк загудел, словно потревоженный улей. С одной стороны голому собираться - только подпоясаться. Но с другой, переезд вроде как пострашнее пожара с потопом. А уж когда переезжает целый полк… Люди уже забыли, свое осеннее отступление из-под Харькова, когда аэродромы менялись словно перчатки. За пятимесячное сидение на одном месте, полк словно ожирел, оброс всяческим имуществом, и теперь эту махину было сложно запустить. Виктор выбрался из землянки, наблюдая за творящимся бедламом. По стоянкам носились наскипидаренные техники, с КП доносились негодующие вопли Мартынова, мимо пробежал Никифоров, матерясь и размахивая руками, он разносил старшего техника своей эскадрильи. Процесс перебазирования полка, подгоняемый стимулирующими пинками начальства, набирал обороты.
Над городом было чисто, немцы в небе их не встречали, поэтому бомбардировщики сходу, не теряя не одной минуты, отбомбились. За это время Виктор успел хорошенько рассмотреть цель их атаки - таганрогский аэродром. Никаких обещанной полусотни фашистских самолетов там не было. Он увидел только три здоровенных транспортника, да на дальней стоянке, в капонирах укрылось звено мессершмиттов. Сверху бомбежка казалась даже красивой, на земле вспыхивали маленькие огоньки разрывов. Они ложились сериями по шесть - восемь штук, накрывая полосу, стоянки, аэродромные строения, оставляя на земле оспины воронок или редкие огоньки пожаров. Одна такая серия легла прямо через капонир с мессером, теперь, сквозь дым, проглядывалась только куча обломков. На другом конце поля полыхала огромная туша Ю-52, добавляя света в утренние сумерки.
Потом, пришлось докладывать комиссару о результатах вылета. Он еще не ушел с КП, в свете керосинки писал какой-то документ. Глаза у него были красные, злые. Но Виктору он обрадовался, расспросил его про вылет и про оставшийся на попечении пехоты истребитель. Потом Виктора усадил за стол, порвал свеженаписанный документ и, поковырявшись в планшете, достал чистый лист.