Об землю его приложило основательно, потом еще и протащило, набив рот снегом и исцарапав лицо. В конце концов, он сумел освободиться от парашюта и стал на ноги, но не удержался и рухнул в снег. Полежав и немного придя в себя, он снова попытался подняться. Ноги мелко дрожали от пережитого, но держали прочно. Тут его стошнило прямо на унты. Спазмы были настолько сильные, что он упал на карачки и стоял так, пока желудок полностью не очистился. Когда позывы прекратились, он, не вставая, кое-как обтерся и осмотрел себя. Руки вроде двигались нормально, значит, переломов нет. Из носа сочится кровь, пачкая остатки снега, и левая ладонь кровоточит сквозь перчатку, так это мелочи жизни. Заторможено ощупывая себя, пытаясь убедиться, что целый, он наткнулся какой-то чужеродный выступ на боку. Он не сразу понял, что это пистолет, спрятанный во внутренний карман комбинезона. Многие летчики в их полку любили носить пистолет на ремне, напоказ. Вкупе со свисающей едва ли не до земли планшеткой, это должно было придавать их обладателю геройский вид и делать неотразимыми в женских глазах. У Виктора же, сейчас, привычного планшета на боку не оказалось - оторвался при прыжке. Летные очки тоже слетели. Будь кобура с пистолетом на ремне, возможно, оторвалась бы и она. Хорошо хоть унты остались. Он слышал, что были случаи, когда летчики приземлялись босиком. Ну а так вроде целый, только лицо горит огнем, да ноги побаливают. Да в голове пустота и гул, отдающийся болью в висках.