- Ладно тебе, Вить, после драки то… - Палыч пригладил усы, - Хватит снега, застудишься. - Он забрал у Саблина шлемофон, достал из-за пазухи ушанку и натянул ее Виктору на голову. - Вот так будет лучше! Иди уже, Шубин заждался. А с немцами поквитаемся еще…
- Точно, - поддержал Вахтанг, высокий, красивый кавказец - слушай, ты как покойнык был, закочинэвший, ми думали всо… поминули за ужином, а ты вот он.
Яркий огонек керосинки осветил нищету и богатство крохотной Таниной комнаты. Добрую половину ее занимали две грубо сколоченные деревянные кровати, с такими же, как у летчиков, соломенными матрасами, да, из противоположного угла выпирал бок русской печки. Крохотный стол, табуретка, да оцинкованный тазик в углу составляли все ее недвижимое богатство. Сюда еще можно было добавить пару лежащих под нарами, фанерных чемоданов, да небогатую посуду на одинокой полке. Единственно, что отличало эту комнатенку от прочих, виденных Виктором в этих краях, был застеленный фанерой пол. В большинстве домов полы были земляные. Только небольшое зеркальце на столе, да фарфоровая кукла, лежащая на верхних нарах, показывала, что в этой комнате явно живут не мужчины.
- Молодец. Ты эта… командир… держи на память. - Палыч протянул ему небольшую самодельную финку.
- Вот черт везучий, - радостно сказал он, снова хлопая Виктора по спине, в районе почек, - я знал, что ты опять придешь. Вахтанг, с тебя пол литра!
- Нормально все, - успокоил Виктор друга. - Подлечусь и буду летать…Эй, я не понял, а куда пропал твой треугольник? - На выгоревших петлицах, виднеющейся под расстегнутым комбинезоном гимнастерки Игоря, отчетливо синело пустое место третьего треугольника. - Тебя когда успели в младшие сержанты разжаловать?