Громко лязгнула бортовая дверь, и, уцепившись руками за железные скобы, на платформу спрыгнул подполковник в скрипящей кожаной тужурке и в таком же шлеме. Упругим шагом офицер быстро пошел, чуть ли не побежал, к генералу.
Вот только отказаться от бронежилета он не мог, выполняя настоятельную просьбу Михаила Александровича, носившего точно такую же «броню».
— Передам красным остатки русского оружия, что мы имеем в Сибири и в Приуралье. Нам они не нужны, мы на японское оснащение давно перешли. Да и Колчак обещал выделить немного, и казаки от себя добавят. Так что до Одера красным будет с чем идти. А вот дальше до Рейна не смогут — пупок развяжется! Мощей не хватит!
Это была настоящая армия, не та, которую он видел весной прошлого года, как раз перед тем, как чехословацкие полки покинули фронт и были отведены на охрану Транссиба: солдаты были неплохо экипированы, пусть и с некоторой разношерстностью.
— Знаю, — скрипнул зубами монарх. — Мы ослабели настолько, что теперь всякая чухна диктует нам свои условия. Это нестерпимое положение для нашей державы.
Краснов тяжело вздохнул и подошел к окну — вдали виднелся памятник знаменитому атаману Матвею Ивановичу Платову, по настоянию которого и был построен Новочеркасск, ибо старую столицу постоянно затапливало в донское половодье. Может быть, и ему самому, что держал в своих руках атаманский пернач в самое тяжкое время, благодарные донские казаки тоже установят памятник.