— И на что вы не хотите молчаливо взирать, господин генерал?
Пять танков стремительно обошли фланг и буквально прочесали продольным огнем фузилеров, не имевших из-за навязанных жестоких условий Версаля противотанкового оружия, даже маломощных по Западному фронту уродливых ружей 13-мм калибра. А единственная батарея легких пушек была принуждена к молчанию втрое большим числом русских орудий.
— У вас кожица розовая проглядывает, на руках и на лице, — девушка словно прочитала его мысли. Протянув ладонь, прикоснулась своим тонким пальчиком к шраму. Будто электрический разряд пробил кожу, и Фомин отшатнулся. У Маши в глазах появились капельки влаги.
— Вот и хорошо, что понимаешь. А раз так, то согласишься со мною, что единственный шанс для нас заключается в том, чтобы спасти революцию. Я имею в виду мировую. Пока большевики будут заняты в Европе, у нас есть время хорошо подготовиться. Так что…
Офицер сжал плечо пулеметчика, и тот выпустил длинную, с половину ленты, очередь. «Нагайка» затряслась, заходила на легком станке, трудолюбиво заплясал крохотный огонек на дульном пламегасителе. Рядом зашлись смертоносным лаем два других станковых пулемета, на отдалении негромко стучали короткими очередями новехонькие «плети».