— Он отпустил тебя, потому что не хотел оставаться в долгу? — искренне удивляется Пит.
— У профи. Две пары, — отвечает Рута. — У них все есть. И они сильные.
— Помни, что Хеймитч советовал выложиться по полной, — невольно срывается у меня с губ.
Цезарь прощается с телезрителями, и камеры выключают. Слышны смех и слезы, поздравления, но я не уверена, что все прошло гладко, до тех пор, пока не подхожу к Хеймитчу.
Последнее, что помню, — как изумительной красоты серебристо-зеленая бабочка, описав широкую дугу, садится мне на запястье.
— На арену разрешают брать с собой одну вещь из своего дистрикта. Что-то, напоминающее о доме. Ты не могла бы надеть вот это?