И не могло быть иначе, слишком подавляющим стал огонь белых, что на каждый винтовочный выстрел красных отвечали длинными очередями автоматов и пулеметов, а с реки безостановочно, в предельном темпе, били пушки и минометы. Свинцовый шквал полностью накрыл партизанские позиции, превратив их в смертельно опасную ловушку…
— Хорошо, я отвечу. Хотя то, что тебе расскажу, может быть принято за безумие. Но есть одно лекарство…
За ними, в ногу, а не вразнобой, прошло не менее двух батальонов пехоты, у многих на груди уже были красные полосы и такие же шлемы, хотя некоторые солдаты были в железных касках или фуражках. Впрочем, последние носили и все красные командиры, в которых угадывалась офицерская выправка, вбитая намертво в старой русской армии.
— Может, доктора вызвать, валерьянки попить? — от такой перспективы генерал скривился и лихо, как в полузабытые, славные времена гвардейской молодости, хлобыстнул емкость. Крякнул от удовольствия, вытерев ладонью усы, и уселся в кресло.
— Голова, генерал. Они совершенно не желают учиться новому, находя смысл жизни в параграфах давно отживших уложений. А исключение из правил, их подтверждающее, только одно — граф Келлер. Самый старший из наших генералов сейчас полностью погружен в концепцию маневренной войны с использованием массированных ударов эскадрильями аэропланов, открывающим путь бронеавтомобилям, мобильной пехоте и кавалерии. Но это так, к слову. А нам…
Сам он служил всю войну в Гатчине, в запасном самокатном батальоне, и считал себя истинным гегемоном, ибо до службы помощником медника был, самовары лудил.