На площади Либерасьон, посреди ликующей толпы, Бэль дала себе последнее время на колебания. Она завидовала всем этим семьям, теперь с полным правом наслаждавшимся счастьем. Если б только ей повезло родиться в семье людей бедных, обиженных жизнью, даже сумасшедших, живущих вне всякой логики, да пусть хоть буйных, вовсе не думающих о том, что такое мир. Судьба распорядилась иначе, она получила в наследство отца, человека, способного прищемить кому надо пальцы дверью и закрыть дверь до конца. Блестяще зарекомендовав себя в такого рода деятельности, этот самый отец поднялся по иерархической лестнице настолько, что стал управлять целой территорией, так же как мэр или депутат, — только уважали его гораздо больше, поскольку он дал себе право распоряжаться жизнью и смертью любого, кто вставал у него на пути. Он сделал выбор в пользу законов параллельного мира и приговорил себя и свое потомство к постоянной травле. Для Бэль, одновременно сосланной и проклятой, не осталось места на земле.