— Что наши пусть и не простили меня, но поняли, почему я заговорил.
— Джон Барбато по прозвищу Джонни Колбаска, Джозеф Барбоза, он же Джо Зверюга, Гаэтано Каччиаполли, он же Томми Заика, Джеральд Каллахан, он же Сырник, Вильям Каммиссаро, он же Вилли Крыса…
По мере того как они приближались к городу, до них стали доноситься странные и довольно характерные звуки: знакомый шум, ярмарочная музыка, веселые крики, понятный без перевода праздничный гам. Отряд карателей стал выдвигать самые абсурдные предположения.
Иначе говоря: вы уверены, что хотите показать этого закоренелого сволочугу Джованни Манцони? Измученного жизнью вообще и тем боем, который я только что дал, в частности? Я пробужу рефлексы ненависти повсюду на земле. Человечество будет проклинать меня во весь голос и на всех языках, плевать на землю, в пустынях и в больших городах, у богатых и у бедных. Не нужно это миру. Ему как раз противоположное нужно.
— Мне сказали, что там поразительные морепродукты. Я отправился в «Джон Фансис», который мне рекомендовали как лучший рыбный ресторан города. Ужасное разочарование: там не нашлось ничего, кроме совершенно банальных вещей, морепродукты гораздо лучшего качества можно найти в «Таверне» у нас в Евре. Я иду на вокзал, чтобы сесть в экспресс на Бостон, где у меня была встреча с коммерческим директором фирмы. Времени час дня, до поезда куча времени. Я гуляю по подвальному этажу этого гигантского вокзала и натыкаюсь на устричный бар. Устрицы размером с бифштекс! Створки раковины — ну что твои пепельницы! В жизни такого не видал! Под стать вокзалу! Уоррен, ты бывал в «Устричном баре»?
— Ведь там насчитывалось что-то около семисот военных судов?