Только в одном они все сходились: весь мир меня требует. Мир надо удовлетворить. Это единственный способ избежать политической и информационной катастрофы. И успокоить публику. Им надо было ВИДЕТЬ Джованни Манцони, услышать его. Кем бы меня ни считали, живой легендой или подонком, мне надлежало явиться на публике. И все упокоится, говорили они. Потом дело за правосудием.
Фред повесил трубку, совершенно ободренный. Его писательская репутация начинает утверждаться в Сенате, в министерствах и в самом Белом доме. Дядя Сэм получил уведомление.
Тысячу раз ему задавали этот вопрос, и тысячу раз он отвечал по-разному, но правду — никогда.
— Бронепробиваемость триста-четыреста восемьдесят миллиметров, начальная скорость гранаты триста метров в секунду, легкость, компактность, надежность. Наши пехотинцы их просто обожают, — сказал он и положил гранатомет на плечо. — Эй, отойдите-ка сзади, если не хотите до конца жизни походить на пиццу.
Теперь, когда время шло к четырем, и речи не могло быть о том, чтобы Фредерик расстался с халатом. Из символа смирения халат превратился в его новую рабочую одежду. Отныне Фредерик имеет право безнаказанно шляться неодетым, небритым, целый день шаркать шлепанцами и позволять себе кучу других прегрешений, которые еще надо придумать. Походкой Короля-солнце он прошелся по саду, ориентируясь на щелканье секатора из-за зеленой изгороди, заметил соседа, подрезавшего розовые кусты. Они пожали друг другу руку поверх решетки и минуту оценивающе взирали друг на друга.
Вдруг, под рядом сидений, он увидел пачку мятых листков, откуда выглядывал кусок черно-белой мозаики, — он с первого взгляда узнал кроссворд. Какое-то странное издание, «Газета Жюля Валлеса», неизвестно кем брошенная на пол. Но для Дэвида Моэнса это не имело никакого значения: главное — газета была по-французски! Шанс вернуться к родному языку и снова запустить шестеренки мозга, прозябающего без дела. Тексты, ребусы, рисунки, куча мелочей, способных, впрочем, унести человека так далеко, и лакомым куском был этот кроссворд, на который он набросился тут же.