— Оставь их себе. Ты по-прежнему ходишь играть на скачках?
Несмотря на жалобы и угрозы подать в суд, жители квартала Фавориток не смогли ничего добиться. Разбирательство тянулось уже почти два года, что никого не смущало, ни мэра, странным образом остававшегося в стороне, ни промышленные круги, ни даже санитарную службу, объявившую, что она бессильна. «Шолонский рожок», устав от битв, перешел к другим актуальным темам. Жители берегового района словно сами вязли в трясине, они отчаивались и тратили безумные деньги на покупку питьевой воды.
Завод «Сортекс» был одним из многочисленных филиалов огромной группы, базировавшейся в Париже, которая сама была одним из подразделений конгломерата, действовавшего во множестве различных секторов экономики и представлявшего собой каскад холдингов и хитросплетение долевых паев, — разветвленную империю с щупальцами, действовавшими при попустительстве правительств разных стран, а также административный совет, даже не подозревавший о существовании какого-то там завода «Сортекс», который мог быть перепродан в любой момент по воле арбитражного перераспределения активов, чистки портфеля деловых бумаг, программы отзыва инвестиций или же решения, исходящего из страны, где никто и слыхом не слыхивал про нормандские рощи и ручейки.
Эти два десятка заключенных пользовались исключительными условиями заключения: их известность в большинстве случаев — личное богатство, юридическая поддержка, достойная крупнейших компаний, хорошие отношения с начальством исправительных учреждений трансформировали статус заключенных в статус проживающих на пансионе, а их камеры — в апартаменты, которые ни в чем не уступали лучшим особнякам в центре Манхэттена. Всем было уготовано там умереть, но торопить этот день никто не собирался.
— Почему морякам? Мне казалось, в высадке участвовали только морские пехотинцы?