– Хорошо… – «Мальвина» ловко ухватила две тысячные бумажки и торопливо спрятала в карман.
Леонтьев завернул во двор, проехал полсотни метров по дворовому проезду и остановился: перед ним огромный «Q7» медленно и нудно пытался втиснуться на место, едва пригодное для крохотного «гольфа». Женя вздохнул, выключил передачу, наклонился вперед, пытаясь высмотреть на парковке место и для себя.
– Не сумневаюсь, – поворотил коня князь Хворостинин.
– Токмо тогда Гончарову я не понесу. Тебе, как сотнику, и братьям своим. Дабы в обычай сие не считалось!
– Вот. Даниилу лично в руки передай, никому другому не показывай. Коли не встретит, то хошь в набат бей, хошь сараи жги, хошь из тюфяков стреляй, но к себе его вызови!
Однако сильная боль мешала боярскому сыну окончательно провалиться в беспамятство – он то засыпал, то возвращался к реальности, после чего снова засыпал. В одно из таких пробуждений Басарга ощутил, что на лице его лежит какая-то ткань, услышал мерную молитву – и рана наконец-то перестала его донимать…