На следующий день с погодой все так же. Ливень не прекращается ни на минуту, как будто распорядители всерьез задумали нас утопить. От раскатов грома трясется земля. Пит собирается пойти искать еду, но я отговариваю: сейчас ничего дальше своего носа не увидишь, только вымокнешь до нитки. Он и сам это понимает, просто от голода уже хоть на стену лезь.
На очереди праздничный банкет в президентском дворце. Правда, нам поесть почти не удается: капитолийские чиновники, и особенно щедрые спонсоры, отталкивают друг друга локтями, чтобы с нами сфотографироваться. Мелькают сияющие лица. Все пьют и веселятся. Иногда я встречаюсь взглядом с Хеймитчем, который мне ободряюще кивает. На президента я даже боюсь смотреть. Я принимаю поздравления, смеюсь над шутками и улыбаюсь в объективы. При этом весь вечер не отпускаю руку Пита.
Я молчу. Неужели Пит действительно меня спас и я снова у него в долгу? Возвратить этот долг я уже не сумею.
— Не особенно, насколько я заметила. Копье есть. Двух-трех из трибутов он смог бы одолеть, но Цеп легко бы его убил.
— Один. — Вдруг я ошибаюсь? — Два. — Вдруг им все равно, если мы умрем оба? — Три!
— А ты, Китнисс, сколько времени потребовалось тебе? Когда ты впервые поняла, что любишь Пита?