— Дык, — замялся Рикар, — ручей свое начало здесь берет, господин, из-под тыльной скалы пробивается наружу, значится, и меж отрогов Подковы дальше бежит себе потихоньку, а там, может, и в речку впадает, кто его знает? На все воля Создателя.
— Вставай! Рикар! Проснись! — закричал я ему в ухо, уже не понижая голоса, и залепил затрещину.
Шурд-поводырь так и не успел добежать до дома и теперь лежал ничком на ступенях крыльца. В спине зияла огромная рана — такую могло оставить только лезвие топора. Литас с остервенением рубит мечом давно уже не шевелящегося паука, словно задавшись целью измолотить его в пыль.
Забегавшись со всеми делами, я и не заметил, как быстро пролетели три дня. И на рассвете четвертого Рикар сообщил, что все готово к спуску.
— Ох… — застонал Стефий, держась обеими руками за поясницу. — Господин, а ведь не зря сказано в молитве покаяния: да не возомни себя значительным и важным, и тогда множество бед и несчастий минует тебя.
— Если он удосужится ответить, — усмехнулся я, глядя на мертвого ниргала.