— А то овсяную кашу ели бы уже вы! Или в вашей почивальне завелось зловредное привидение умершей от голода принцессы Алиссандры! — выпалила и прикусила губу. Да-а, все же нужно научиться сдерживать «души прекрасные порывы», а то спалюсь на фиг!
Когда мы бодро миновали внутренний двор, во внешнем к нам присоединилось еще несколько карет, десяток повозок и где-то сотня всадников, добавлю — среди них, кроме десяти рыцарей, множество военизированных конников. Ну не знаю я, как называется, когда мужик на лошади весь в шипованной и обитой бляшками коже… (кто сказал — извращенец?) и железе.
— Может, вам нужны еще фрейлины? — Матиас проявил не по-мужски трогательную заботу и под шумок попытался добавить головной боли: — Все же вам по статусу полагается не меньше четырнадцати.
Двое гвардейцев перевернули тело. В заспинных ножнах красовался небольшой топорик.
— В смысле обмазать и вытянуть яд, попавший на кожу, — любезно объяснил лекарь и светло улыбнулся, давая понять, что оценил монарший юмор.
— Безусловно! Я неустанно забочусь о вас, — согласилась я, аккуратно отодвигая трезубцем шаловливую конечность. — Обращайтесь, если что. А сейчас мне пора. Устала очень, нагулялась… по коридорам. Хочется, знаете, с дороги освежиться.