Машины резко тормозили возле голосующей Зари и, заметив рядом меня, разочарованно отъезжали, только один молодой джигит все никак не хотел отвалить, нахально предлагая девушке ехать с ним и бросить этого лоха, но после того, как она посулила откусить ему нос, с матерной руганью умчался, сжигая резину на своей тонированной «Приоре».
Девушка поколебалась — стремление к порядку боролось в ней со стремлением заработать, — и жажда наживы победила.
Но — бесполезно. Я не успел сделать и шагу, как на меня обрушился удар прикладом — если бы я не увернулся, мне бы точно сломали ключицу.
В толпе резко выделялись редкие жрецы Храма, одетые в красные, алые с золотом одежды, с лысыми, как коленка, головами. Они важно шествовали по улице, и люди благоговейно перед ними расступались, как льды перед атомными ледоколами. Сразу было видно, кто хозяева здешней жизни.
Я огляделся, осмотрел напряженных солдат, стоящих наготове — мечи их пока что были в ножнах, интереснее же взять пришельцев живыми, порубить на куски никогда не поздно! Значит, у нас есть шанс.
— Да, ночуем здесь! — понимающе кивнул я и показал жестами: слушают, ничего лишнего!