Я лежал в углу, смотрел на хозяина кабинета, на его друзей и пытался понять: что случилось? Как я выпустил эту гадость из себя, и почему у меня вдруг перестала болеть отбитая скула? Почему у меня зажили ссадины на руках, скованных наручниками, руки не болят, и вообще — я чувствую себя великолепно, в отличие от этого негодяя, как вижу!
— Не просплю, — ворчливо ответил я, — нету у меня его, ума-то! Если бы был, совсем все по-другому было бы…
Мне тут было откровенно неуютно — такую потрясающую роскошь я видел только в кино или по телевизору, хотя, как вести себя в подобном обществе, я знал, все-таки нас готовили к любым обстоятельствам, которые только можно придумать.
— Интересно! — опять восхитился мужчина. — А в нашей семье есть порча у кого-нибудь? Эй, мужики, айда сюда — Колдун сейчас порчу снимать будет с вас!
— Обедать можно. Но только не сырым мясом… Я понимаю, может, вы привязаны к своему зверю, но наши посетители обижаются, если встречаются в коридоре с волколаком или он за соседним столом раздирает сырое мясо, не сердитесь.
Первая ночь и правда была тяжкой — горела лампочка за стальной решеткой, бросая тусклый свет на ободранные стены, на лежащих заключенных — кто-то спал, кто-то разговаривал, потихоньку бубня, кто-то стонал во сне… На многих из них я видел «слизней», высасывающих жизнь.