Я кивнул и решительно шагнул за порог, держа оба кинжала в боевой готовности, прошел через сенцы — вот и выход.
— Достала, да? Знакомое чувство… я тоже когда-то был под гнетом материнской любви, пока не сходил в армию. Там научили, как выживать… Ты в армии еще не был?
— От нее? — удивился бандит. — О Ахриман! И правда, это же девка! О-о-о! Интересно! Может, ее в бордель продать, а, парни? Слышь, ты, придурок, отвали отсюда, пока кишки не выпустили! Это не твое дело!
— Точно. Эти бутылки вездесущи. А старик-то и правда рад подарку, глянь, как глаза горят! Создать плазменный светильник для него не чудо, а вот бутылка ПВХ — чудо офигенное! Чудны дела твои, Господи… кстати, о религии он так нам и не рассказал. И еще — очень хотелось бы узнать положение женщин в их обществе…
Сплюнул на пол окрашенную красным слюну, вытер кровь с порезавшего меня листа и бросил в коробку… Посидел, посасывая палец — если зараза попала, может, я ее высосу из раны, как яд! — и вдруг в голову стукнуло: я ведь только что прочитал на листе что-то странное, пока держал его у глаз, ну-ка, ну-ка…
Со стола убрали посуду, я спустился вниз. Оба парня-«собачки» сидели на кухне, а Гарсуг разглагольствовал о правильной охоте на кабана и о том, как вкуснее приготовить его мясо — из его слов следовало, что вкуснее всего мясо почти не жареное, а печень и сердце теплые, только что из дичи.