Я понял — время безделья закончилось, так толком и не начавшись.
— Знаем, — неохотно ответил после непродолжительного молчания капитан. — У него был рак мозга в последней стадии, скоротечный, с метастазами везде, где только можно и нельзя. Так почему он стал в тебя палить?
Мое отчаяние было велико, но я справился и с облегчением увидел, как из головы Лены торчит серая нить. Мелькнуло — не убить бы парня-донора! Надо еще амгура кинуть, на второго!
— Вроде как заклинания на нас будете кидать, а нам сказали терпеть. За это нам по золотому сиклю дадут. А кормежка тут будет или мы за свой счет будем харчеваться?
— Да по тебе прочитать твою эту мысль — как на дисплее. Сопишь от удовольствия, аж в темноте светишься, сразу видно, о чем ты думаешь. Слушай, давай версию — где мы и чего мы! У меня, если честно, ум за разум зашел. Только что были на горе под жарким солнцем, и вот — ночной лес. Как это может быть, обоснуй!
— Какая гадость! — сказала Лена, обращаясь ко мне. — Смотри-ка, что делается! Это еще похуже, чем то, что сделали переселенцы с индейцами!