— Василиса, тебе точно нельзя, — категорически заявил он. — Это еще хуже, чем на машинах! Потому что в гонках будут участвовать самые разные существа, даже ящеры. И все они попытаются сбить тебя на землю. Это кровавые состязания… Ты просто не сможешь!
— Слушай, как у вас тут еду приносят? — Диана оглянулась. — Ты знаешь, после всех этих волнений я бы что-нибудь съела.
Василиса заметила, что после этих слов Марк перестал брезгливо кривить рот и взглянул на старичка с куда большим интересом, чем ранее.
— Василиса, — обратился он к дочери, — я хочу, чтобы ты передала это письмо Белой Королеве.
— Странная брезгливость, милая, — отвечала ей повелительница лютов. — Тебе ли пугаться шрамов? Как твоя левая грудь, кстати, уже не побаливает время от времени?
Судя по всему, это помещение когда-то было гостиной или залом для приемов: вдоль одной стены стояли буфеты с красивой фарфоровой посудой, вдоль другой — танкетки и пуфики с плюшевыми накидками. Здесь не было окон, но в углу обнаружились двери — высокие, дубовые, с позолотой и вензелями. Впрочем, здесь даже стены оказались деревянными: на них висели прямоугольные зеркала в тяжелых, богато украшенных резьбой рамах, а с потолка свисала еще одна разноцветная стеклянная люстра, занимавшая добрую четверть всего пространства.