– До темноты не успеем из леса выбраться, а я не хочу в нем ночевать. Мрачно там очень, к тому же, если вспомнить, как ловко они по тем тополям лазили… Нет, возле деревьев мы держаться не станем.
Я не стал дергаться, суетиться, пытаться вытащить меч или нож. Я просто притворился, что замысел убийцы удался – начал брыкаться все слабее и слабее, имитируя потерю сил. Вряд ли противник от этого расслабится, но ждать серьезных рывков сейчас не станет. И вообще, жертвы в таких случаях сопротивляются без оригинальности: или пытаются достать до душителя, заваливаясь назад, что, учитывая колено, упертое в спину, бесперспективно; или судорожно стискивают удавку, пытаясь уменьшить ее давление; или тянутся к оружию или предметам, способным его заменить.
Спят как убитые. Устали, наверное, от трудов диверсионных. Даже обидно – столько сил приложил, чтобы бесшумно подобраться.
Вань, может, хватит на уши добровольцам лапшу ящиками вешать? Если сюда невозможно семена мака переправлять, то объясните, какого хрена здесь делает танк?! Вы, конечно, невинно захлопаете тощими ресницами и спросите: «Какой танк?» Я отвечу: «А очень простой». Танк – это такая штука на гусеницах, с башней и пушкой. И пулеметами. Он сделан из брони. И он тяжелый поэтому. Думаю, тяжелее макового зернышка. Причем намного.
Мои слова командира не убедили – он потребовал доказательства. Пришлось доставать бумаги, полученные от королевы. Изучив их, держа вверх тормашками, защитник отечества потрогал пальцем печати, после чего заявил, что все в порядке и мы можем продолжать путь – до крепости уже недалеко. Не удержавшись, я уточнил: умеет ли он читать? Тот откровенно ответил, что нет. Второй вопрос был естественен: как же он понял по бумагам, что мы именно те, за кого себя выдаем? Тот опять ответил честно, что в людях не ошибается и мошенников чует издали.
– Мы и без вашей помощи можем из города выйти. Мы бы так и сделали, но мне нужен Зеленый.