— С настроением в обществе, товарищ Сталин. У интеллигенции чемоданное настроение: готовы объявить войну Финляндии, и капитулировать в тот же день. Пока ситуация не изменится, передавать туда эти технологии опасно. Всё окажется на Западе.
— Зимой? От погоды зависеть будет, но вероятность — практически нулевая: следов будет не скрыть. Лучше весной, в конце февраля–марте, по зелёнке. Есть, правда, один вариант, сразу уйти наверх и вызвать вертушки, но район раскроем. Не хочу я пока показывать, где находится портал.
— До войны в этом не было необходимости! — парировал Канарис. — Мы знали о противнике почти всё!
— Вас понял, товарищ Иванов. Считаю необходимым усилить радиоразведку на фронтах, необходимо уточнить, где сосредотачиваются немцы и их ближайшие планы. Что говорит наш ГенШтаб?
В три часа ночи следующего дня пришло сообщение, что Андропов снят с поста Председателя КГБ, что 'глубинное бурение' по нашему поводу отменено. Получено распоряжение возвращаться в Москву, но Устинов предупредил, что могут быть провокации. Завтра в 10.00 необходимо подъехать к Боровицким воротам. Голос Устинова был очень довольным.
Сталин прошёлся по городку, выросшему на склонах Клухора. Заглянул в столовую, затем зашёл в штаб.