— Видите ли, — стал помогать мне Коммуний Иванович. — Классик Никитич…
Потерять ни с того ни с сего мою замечательную прическу было обидно, но, как говорят, снявши голову, по волосам не плачут.
— Ну и черт с ним, с вашим юбилеем! — сказал я в сердцах.
— Да какая там темнота! — сказал я и, нагнувшись, хотел сам заглянуть под кровать, но потерял равновесие и вцепился руками в обе ее половинки, которые тут же затрепетали.
— Гандзя-рыбка! — закричал я и захлопал в ладоши.
Я хотел обсудить увиденное со своим соседом, но он, кажется, ничего не видел. Во всяком случае, когда я к нему повернулся, он с карандашом в руках читал какую-то брошюру, что-то подчеркивая и делая пометки на полях. Я заглянул снизу, чтобы посмотреть название брошюры. Это было известное сочинение Ленина "Государство и революция" в переводе на немецкий язык.