— Ну конечно же, нет, отвечал Смерчев, загадочно улыбаясь.
Не понимая, что происходит, я оглянулся на стюардессу. Та улыбнулась и вдруг быстро протянула мне пузырек Смирнофф.
— Заткнись! — сказал я. — И не мешай мне думать.
— Гениалиссимуса можешь оставить, — великодушно разрешил Лео. — И можешь даже расписать его самыми черными красками, а Симыча не замай.
— Вы представляете, какое это издевательство над нашими тружениками, — сказал с негодованием Смерчев.
— Увы! — ласково прижмурился Дзержин. — Какой ты все-таки еще наивный. К сожалению, то, что я тебе говорю, вовсе не чушь, а чистая и печальная правда.