Военачальники, как я заметил, ежатся, отводят взгляды, признавая вину. И хотя война должна кормить себя сама, но все-таки какие-то нормы есть, и даже когда их нет, то они все-таки есть, мы же чувствуем, что есть, и тогда определяем рамки сами.
— Давно мы ни с кем не дрались, — проговорил он задумчиво и посмотрел на меня почти с угрозой. — Очень давно.
— Опоздал, — сказал я и добавил: — Зря спешил. Я всего на пару минут заскочил. Разговор ни о чем, нужно было создать у остальных видимость общения.
— Вы разве церемониймейстер? — спросил я с интересом. — Или метите на его место, ха-ха?.. Не трудитесь, я прокачусь немного и сразу обратно.
— Наш младшенький… Грегори, это эрцпринц Ричард.
Народ в самом деле застыл, стараясь не пропустить ни слова, а по мере того, как передние передавали слова гонца дальше в толпу, недовольный гул нарастал все громче.