Машка, ругаясь, повернула назад. Она расспросила дорогу у вертлявого малого. Парень охотно объяснил, а потом предложил что-то, чего Даша вообще не поняла. Сестра, хихикая, пообещала в следующий раз. Парень тоже мерзко ухмылялся. Даша чувствовала себя гадко до невозможности.
Быстренько позавтракали, и Эле ушла гонять любителей чужой одежды. Даша прибрала, перевесила под крышей сарая связки вялящейся рыбы — удалось прикупить у мальчишек по дешевке два ведра мелкой черноперки. Вас-Вас дремал у себя в хлеву. Чтобы не скучал, девушка подложила ему кукурузных кочанов. Пора и собираться. Даша переоделась. Дома щеголяла топлес, в одной повязке вокруг бедер. Южный город Каннут, и порядки здесь простые, без церемоний. Но на работу так, понятно, не пойдешь. Даша натянула платье из некрашеного холста — по фигуре сама чуть-чуть подогнала. Красоваться и попкой вертеть не перед кем — вон, и отставной друг-жених куда-то запропастился. Платье бедное, зато чистенькое. Сколько Эле ни говорила, что пора что-то понаряднее сшить, — упрямая служанка предпочла два полотняных наряда заиметь. Хоть одно платье всегда чистое остается.
Плыл Костяк так себе — неотработанный собаче-лягушачий стиль.
Когда дотащились до родной улочки, Даша уже и не понимала, как держится на ногах. Впереди показалась высокая фигура. Судя по неловко согнутой толстой белой руке, это была Эле. От облегчения Даша захлюпала носом.
— Бывает, — согласилась Даша. — Но они же смирные, пошлешь их в анальное отверстие «Космополитен» штудировать — сразу отстают. Даже нож показывать не нужно. Латентные свинки-пинки, нерешительные.
— Ты мне на жалость не дави, — шепотом взвыла девушка. — Вас-Васу судьба на сало идти, а мне… Меня, значит, только трахать можно, барабанить да немытой мокрощелкой обзывать? Хватит с меня. Валите в город. Мое дело здесь. Или я, или они меня. Надоело!