У ног девицы лежал громадный, гораздо больше натурального размера, фанерный меч, оклеенный цветной фольгой, с шутовской башкой из папье-маше, венчающей слишком длинный эфес. Лезвие меча до половины было выкрашено киноварью.
— Откуда мне знать? — негодующе сказал меч. — Я что, у него в голове рылся? Ну, гоблин — подонок, положим. Типа, друзья иногда не то, чем кажутся. Закон жанра, опять же.
— Дворец короля, — перевёл меч. — Тебя все ждут.
Хнуро ориентировался в адских зарослях лучше, чем Аллочка — может, по запаху, подумала она, когда гоблин останавливался, раздувая ноздри. Сама она уже отчасти притерпелась к вони, но уж принюхиваться не могла себя заставить никак.
— Ну и всё! — отрезала Аллочка. И обратилась к мечу. — А ты что молчал?
Аллочка взглянула. В чёрно-багровой куче под корнями особенно разросшегося экземпляра копошились опарыши, над ней жужжали мухи. Аллочка сморщила нос, и, уже отворачиваясь, успела заметить что-то вроде освежёванной человеческой головы с торчащими костями черепа.