Зато хвастался, что нашел знающего человека на Урале, который согласился поехать в глухую Сибирь организовывать добычу минерала. Зимой этот маркшейдер должен прибыть в Томск, где к тому времени мы "ежели, Ваше превосходительство, уговор наш помнит" уже должны оформить регистрацию в Минфине нового товарищества. К весне же, до вскрытия рек, в Колывань должен придти обоз с переселяющимися для работ на руднике крестьянами, которых ушлый чиновник попросту выкупил у российских помещиков.
Обычный принесенный из какой-то горницы стол поставили прямо под ветви, устало пригнувшиеся от тяжести поспевающих маленьких яблочек. Два плетеных кресла в тени. Запотевшая бутыль с парой рюмок на салфетке, плошка с горстью соленых огурцов, тарелка розового, с прожилками сала. Не хватало лишь художника, способного запечатлеть в веках этот милый любому мужскому сердцу натюрморт. Осталось только шепнуть денщику, чтоб послал кого-нибудь в дом городничего, пригласить этого доктора.
Все. Я был готов к неприятностям. Почему-то так мне и подумалось — раз староста побоялся придти один, значит — будут отказываться от моих предложений. И мне не останется ничего иного, как бросить их тут на произвол судьбы. Не кормить же мне их бесплатно по гроб жизни! Поди, догадаются разбежаться по более благополучным местам.
На тракте, где я оставил лошадь, казаки веселились. Гоняли нагайками по лугу троих мужиков в коричневых мундирах Горной Стражи. Ну, чисто дети. На минуту без присмотра нельзя оставить…
Вообще, участие сибирских губернаторов в учреждении кредитно-финансовых институтов, в мое время было чем-то вполне обыденным. И пара Новосибирских, и Кемеровские областные начальники так сказать не брезговали. Это был один из трехсот относительно честных способов заработка "левых" денег в конце двадцатого — начале двадцать первого веков. Так называемые бюджетники — учителя, врачи, менты и мелкие чиновники — были рады и тому, что зарплату вообще дали. И не капризничали, что выплаты случились, например, на неделю позже обычного.
Кое-как впихал в себя опостылевшую кашу со шкварками, и переоделся в походную одежду. Подпоясался и за ремень засунул испытанный пистоль. Достал из чехла, перезарядил и смазал основные узлы у подаренной Гилевым Спенсерки. Это Апанасу. Поди, не велика хитрость из этого полуавтомата стрелять, а мне за спину спокойнее будет…