Легко могу себе представить, что там, в Томске творится. Несколько тысяч ссыльных, существенная часть из которых — настоящие разбойники, в засунуты в низкие, покосившиеся от времени бараки. И жалкий, не способный кого бы то ни было остановить, деревянный забор вокруг. Плюс полицмейстер, основной задачей которого — спокойно дотянуть до пенсии. А совсем рядом — сытый и благообразный Томск…
Дрожащими от нетерпения… хочется думать — не от страха — руками, рву аккуратную, чуточку пахнущую духами, оболочку. Дышу глубоко, прежде чем начать читать.
— Он говорит, что это его земля, и он никуда не уйдет.
Была, естественно, слабенькая надежда, что вопреки здравому смыслу, дядина вотчина окажется перенаселенной, и он позволит моим "капитанам" сманить несколько десятков тысяч предприимчивых мужичков с семьями. Совсем слабенькая. Потому что не верил я в то, что край лесов и болот слишком уж густо деревеньками утыкан. Другое дело — Калуга, где Эдуард Васильевич начальствовал буквально недавно. Все-таки — в двух шагах от Москвы, и с людишками там должно было быть побогаче. Может, хоть подскажет — к кому обратиться и что сказать. И какую мзду готовить.
— Тяжелые, — уважительно выговорил фельдфебель Герцель Цам. Не удивлюсь, если он думал о том же, о чем и я. — Пудов, видно, в двадцать?