Вот странная это штука — время. Как хотелось его подтолкнуть, заставить тропы ложиться под копыта Принцессы быстрее и быстрее, на пути к Чуе! Казалось, оно издевается. Казалось, аршины и сажени размножаются, растягивают гуттаперчевые версты. Изо всех сил удлиняют дорогу.
Конечно, постсоветская как бы демократия — тоже не идеальный общественный строй. Больше того, выборная система сама по себе провоцирует чиновников на злоупотребления. Но то, что творилось тут, в шестидесятых годах девятнадцатого века — это вообще что-то немыслимое. Все мои, нежно лелеемые грезы о справедливом, заботливом царе — отце народа, разбились об айсберг отвратительнейшей реальности.
— Понимаю, — кивнул Принтц. — С одной стороны, никакой пользы от циньского караула для нас нет, с другой — не спугнуть бы торговцев.
Ночь получилась беспокойная. До самого утра из Томского шли и шли люди за причитающейся им долей продуктов.
Как кот, с пойманной мышью, как коллекционер с ворохом этикеток от спичечных коробков, как ребенок с блестящими конфетами, извлеченными из новогоднего подарка, я с письмами.
— Сие мне неведомо, — развел руками мой собеседник. — Но не его ли вы ожидали увидеть?