При этом распоясавшийся сотник размахивал десятикилограммовым фальконетом так, словно это была дирижерская палочка.
— Скорее всего — нет. По чину, ему пикетом командовать с полуротой пехотинцев.
Моя Принцесса с узкой дороги никуда уйти и не стремилась. А я — тем более. Так что мог с чистой совестью бросить поводья и заняться чтением.
Я отгадал. Щеки Цама побагровели, а глаза стали из просто грустных — несчастными.
Однакож, и сам пересыльный замок в ветхости и неудобстве пребывает. Перемещенные лица иметь могут легкий выход в город, и караульная рота препятствовать им не в силах.
Просыпался долго, и как-то — трудно, раздельно. Сначала глаза открылись, потом мозг. И то — с помощью матерящегося Германа. Нашел себя на толстенной, пахнущей каким-то животным, кошме, в бревенчатом пороховом складе.