Ночь прошла на удивление спокойно, и поутру наш обоз беспрепятственно покинул постоялый двор. Мы проехали через весь город к заставе, где Еремей дал взятку караульным, чтобы те не рылись в наших телегах, после чего обоз направился в сторону границы с новгородскими землями. За прошедшую ночь мороз спал, и пошел снег. К счастью, снегопад оказался несильным и практически не сказался на скорости нашего передвижения. Через час стены Волока Ламского скрылись из виду, и тревожное чувство опасности оставило меня. Народ в обозе прекрасно знал свои обязанности, так что можно было расслабиться и заняться своими делами.
— Неужто ты сынок Данилы Савватеевича Томилина — Алексашка? Так всю вашу семью варяги в полон увели, а евонный брат Кирилл Савватеевич выкуп за них платить не стал, и сгинули вы все в неволе.
Я под одобрительные крики гостей взял в руки это истинное произведение искусства неизвестного мастера и провел рукой по струнам. Звук оказался сочным и насыщенным, поэтому мою прежнюю самоделку даже сравнить с этим великолепным инструментом мог только человек абсолютно далекий от музыки.
Однако постирушка под дождем не прошла без последствий, меня просквозило на холодном ветру, и я заболел. По этой причине в Данциге я в город не пошел, а отлеживался на корабле с температурой. К счастью, народные средства, которыми лечил мою простуду Мефодий Расстрига, довольно быстро поставили меня на ноги, и я снова занял место за штурвалом корабля.
— Что гадать да затылки чесать? Делать дело надо! Я пойду стрельцам задачу ставить, а ты с ушкуйниками поговори. Досталось им сегодня, а тут снова в бой. Сдюжат ли? — ответил я Еремею и направился к стрельцам.