— Мы думаем, что ваше предложение должно быть принято. Но наступление должно быть приостановлено только после освобождения Харькова и Киева. Мы считаем, что к вопросу о возобновлении наступления будет необходимо вернуться после завершения ликвидации окруженной группировки. Есть другие предложения? Нет? Тогда перейдем к следующему вопросу. Товарищ Кузнецов, прошу.
В бинокль ясно были видны три небольших клина немецких танков. Впереди каждого шел тяжелый Т-4, с коротким «окурком» семидесятипятимиллиметрового орудия, сзади два средних танка с более тонкими и длинными стволами, за ними три легких, вооруженных совсем малокалиберной пушечкой. За каждым клином шло, с трудом догоняя, несколько гробообразных угловатых бронированных грузовиков, над бортами можно было различить каски сидящей внутри пехоты. Пока лейтенант рассматривал приближающихся врагов, откуда-то слева, из-за леса, донесся отдаленный гром. Похоже, началось и там.
— Да вот, что-то с движком, температура масла зашкаливает. Сейчас будут разбираться.
Порадовал и Петров, сумевший усовершенствовать конструкцию и упростить технологию изготовления нашей легкой полевой гаубицы. Поздновато, конечно, но лучше так. Постепенно заменим ими все модернизированные царские гаубицы. Быстрее, чем я помню.
— Я думаю, — заканчивает свое выступление Рузвельт, — что это совещание будет успешным и что три нации, объединившиеся в процессе нынешней войны, укрепят связи между собой и создадут предпосылки для тесного сотрудничества будущих поколений…
— Первая тяжелая танковая основными силами взяла Ржавец и продвигается в районе между Яковлевкой и Першотравневым, третий батальон бригады выдвигается на помощь главным силам Ходова. Земляной, прорвав оборону противника, главными силами выдвигается к Першотравневому, пока от него новых сведений нет. Седьмая танковая во втором эшелоне, по последним сведениям, должна находиться в Яковлевке. Силы Егорова остановлены контратакой противника силами до усиленного танкового полка южнее Александровки, здесь и здесь.