— Хорошо, товарищ Берия. Мы полагаем, что с этим вопросом ваше ведомство справится само, не требуя привлечения дополнительных сил и средств.
— Лейтенант, перебьют они нас ни за понюх табаку, — сержант с надеждой смотрел на Ершова. — Надо что-то делать.
Десять дней войны прошло. Десять тяжелых, наполненных горькими новостями и тяжелыми решениями дней. Немцы прут вперед, еще не осознавая, что уже проиграли. Проиграли мужеству и стойкости наших пограничников, отчаянной храбрости наших танкистов и летчиков, стойкости наших пехотинцев. Проиграли, прогрызая оборону наших приграничных рубежей, проиграли, сталкиваясь в ожесточенных встречных боях с нашими танками. Застопорился их блицкриг, шени деда. Нет, полностью остановить немцев даже на старой границе не удалось, но тормознуть, нанести большие потери и уменьшить свои — это уже много. А мы этого добились.
Едва он заканчивает доклад, вспыхивает освещение, и вахтенные докладывают о переходе на электрическое управление.
— Есть, сэр. Сегодня же засажу своих экспертов за разработку. Код операции?
Немецким подошедший владел свободно, хотя и говорил с акцентом, не всегда понятным пленным. Но допросу это не помешало.