Харри положил таблетки в руку Нюбакка, а пустую баночку спрятал в свой карман.
Харри взял со стойки тряпку, протер поверхность там, где лежали его руки, потом под стаканом, а потом рукоятку штопора и возвратил его на место. Он проверил, не осталось ли следов его собственной крови на стойке или на полу. Потом наклонился к трупу и вытер его окровавленную руку, длинную рукоятку ножа цвета черного дерева и тонкое лезвие. Оружие — а это было оружие, такой нож невозможно использовать в других целях — было тяжелее всех ножей, какие Харри доводилось держать в руках. Лезвие было таким же острым, как лезвия японских ножей для суши. Харри помедлил, а потом убрал лезвие в рукоятку, услышал, как оно зафиксировалось с мягким щелчком, расстегнул крепление и опустил нож себе в карман.
— Расскажи мне о Дубае, — попросил Харри.
Т-образный штопор. Самого простого типа, с несколькими витками спирали. Он схватил рукоятку так, чтобы острие торчало между средним и указательным пальцами. Ощутил приступ паники, услышав, как лезвие ножа скользит вверх по протезу. Опустил глаза, чтобы увидеть отражение в зеркале и посмотреть, куда бить. Поднял руку, отведя ее чуть в сторону, и ударил себе за голову.
— Семья осталась не очень довольна маникюром.
Прошло три секунды — никто не выстрелил и не ударил по источнику света, и Харри заглянул в окошко. Свет блуждал по каменным стенам, отражался от цепи, скользил по матрацу и наконец нашел то, что искал. Лицо.