Солнце снова показалось на небе, и на улице появились люди, катившие детские коляски с вложенными в сетчатые карманы одноразовыми грилями. Они улыбались солнцу, как будто в этом и заключалось счастье.
Вспомнил, кстати, слова старикана. О том, что смерть освобождает душу. Освобождает, черт возьми, душу. Вот уж, блин, не знаю. Посмотрим.
— Я бы предпочел, чтобы наш разговор носил сугубо конфиденциальный характер.
— И ты пришел ко мне в «Леон» совсем не для того, чтобы убрать меня?
— Да. В твоей спальне. В платяном шкафу. Надень.
— Я? — Микаэль откинул голову назад и громко рассмеялся.