— Я ничего не нашел непосредственно на его имя, но у него есть рабочий телефон, зарегистрированный на Онкологический центр.
— Потому что я новичок. У легавых на меня ничего нет, меня никто не знает, ни в полиции, ни в этом бизнесе. У меня есть так называемая респектабельная профессия, и до сих пор я вел совершенно нормальную жизнь. — Он осторожно изобразил на лице гримасу, которая, видимо, должна была означать улыбку. — Ненормально нормальную жизнь, как сказали бы многие.
Я подумал. Колокольчик, предупреждающий об опасности, звенел вовсю, но жажда, блин, была невыносимой, она блокировала всякую разумную мысль. Поэтому я кивнул, хотя знал, что поступаю неверно.
— Для сынишки, — объяснил он, оплачивая покупку.
Готовя для него шприц в репетиционном зале, я заметил, как нетерпеливо он на меня поглядывает, будто хочет вмешаться, будто считает меня неумелым. А когда он закатал рукав, чтобы принять дозу, я понял почему. У парня вся рука была разукрашена следами от уколов.
— А ты зачем здесь? Разве у тебя нет офиса, где бы ты мог готовиться к защите?