— В Гамильтон, — машинально ответил удивленный Томас.
Прилетев в Буэнос-Айрес, Шломо решил сменить имидж — он откуда-то знал, что за ключами и замками начали охотиться, что их собираются просто уничтожить, и этим убить последнюю надежду мира — ясноглазых детей. Найдя в аэропорту парикмахерскую, рав, скрепя сердце и чуть не плача, ведь это было нарушением заповедей, попросил остричь ему пейсы и укоротить бороду. Затем купил в ближайшем магазине джинсы, рубашку, сомбреро и пончо. Переодевшись в туалете, он выбросил свою одежду в мусорный бак, надеясь, что никто не обратит на это внимания. Еще через два часа он сидел в самолете, летящем в Асунсьон.
— Нет, — отрицательно покачал головой Палач. — Тебе пришло время уходить.
Всю дорогу до Стивенвилла Мэри-Энн поглядывала на заснувшего Томаса и продолжала удивляться самой себе. Никогда до сих пор она не брала в машину попутчиков, тем более — бродяг. А этот, судя по его неприглядному виду, именно бродяга. Поэтому девушка с немалым облегчением вздохнула, высадив пассажира на окраине города.
Мне хотелось смеяться над пошлостью громких фраз,
— Назгулище, мать твою, как же я рад тебя, гада, видеть! — Баффа от всей души хлопнул своей лапищей друга по плечу, отчего тот едва не выронил банку с пивом. — Как же я по тебе соскучился!