— Правильно, — усмехнулся Халед. — Подробности можете узнать у него самого.
Шломо еще немного постоял, глядя на требовательно смотрящих на него ясноглазых детей. Их наполненные светом взгляды были столь чисты, что он прослезился — они изливали на него тепло. Значит, молиться? Что ж, это дело хорошо знакомое. Вот только в одиночестве молиться непривычно, среди евреев это не принято. Но ничего страшного.
— Стивен! — бросил продолжающему стрелять телохранителю хриплый. — Пошел вон! Мы слушаем вас, уважаемый. Вашими возможностями мы впечатлены.
Баффа, недовольно бурча, тащился от урны к урне, выискивая пустые бутылки. Улов сегодня был очень небогатый. На работу в охрану, как он и предполагал, его не взяли. В ближайшем супере место грузчика должно было освободиться только к концу месяца, а жрать хотелось каждый день. Денег осталось рублей десять, вот и пришлось собирать бутылки. Приятели советовали продать байк, и покупатель был, но продать старого верного друга Баффа просто не мог, осознавая, что если сделает это — перестанет быть собой. Так что осталось таскаться по помойкам, а сегодня — еще и с похмелья. И где Добс раздобыл этот паленый коньяк?
— Скорее, их звали, но они не услышали, — возразила белобрысая и процитировала. — «Они сами завязали себе глаза. Они сами заткнули себе уши».
После этого в глазах Томаса потемнело, и он увидел себя летящим над Землей, как будто находился на орбите. Душу охватил чистый, звенящий восторг, он смеялся и купался в лучах света. Однако смеялся старик только пока не посмотрел вниз. Когда он увидел покрывающее мир склизкое, черно-багровое облако, с каждым мгновением пожирающее все больше участков земной поверхности, Томас содрогнулся. И в тот же момент осознал страшную истину — мир умирает, причем к гибели его привели люди, беспринципные и жадные люди. И если их не остановить…