Мыльный заспешил вперед и, взявшись за ствол дерева, начал спускаться вниз, чтобы срезать путь. Несмотря на то что Мыльный был впереди, первым женщину увидел Четвертак. Она лежала рядом с дорожкой, раскинув руки. Легкий плащ распахнулся, но сумочки нигде не было видно.
В ту секунду, когда увидел бегущую Иванну с матово-черными пистолетами и несколькими запасными обоймами, я почему-то подумал не о том, что мы окружены неизвестными врагами, а о том, зачем все-таки Иванна переметнулась к губернатору. Чем ее подкупили? Что пообещали? Это была шальная мысль, не имевшая отношения к обстановке, в которой мы оказались.
Он упал на пол и вскоре затих, вцепившись напоследок в злополучный список. Я не стал разжимать руку, наверняка этот список был какой-нибудь чушью, призванной усыпить мою бдительность. У меня даже не возникло желания проверить, что же случилось вчера в Тропаревском парке.
— Ну а в детстве, когда, например, вас кусала оса? — продолжал допытываться губернатор, сверкая темными глазами. — Вы не делали ничего предосудительного, даже не видели эту осу, и вдруг — подлый укус! Разве вы не чувствовали гнев? Ребенок ведь часто гневается даже на неодушевленные вещи, приносящие ему боль, а на осу, наверное, и подавно.
— Но жандармы… гм… не имеют права действовать в Москве, — возразил я, пораженно взирая на обломки телефона, к которому был весьма привязан. — Вы же сами говорили.
Медленно подрулив к красному дому, я остановился у ворот.