Однако хорошие новости насчет памяти мало улучшили мое настроение. Почему я должен ползать с вилкой в руке, как какая-то обезьяна? Вот что трудно понять!
— Очень рад, — проявил формальную вежливость седоусый. — О вас предупрежден.
Я уселся на кресло-вертушку и бросался от карты к фотографиям, от фотографий к документам — и снова к карте. Дело представлялось непростым. Конечно, кое-что Иванна и Ирвинг установили без меня. Например, то, что убийства совершаются строго геометрически. На карту были нанесены два пятиугольника, вписанные друг в друга. Вершины этих фигур — точки, где совершались преступления. Большой пятиугольник был уже закончен, а в малом не хватало двух вершин. Убийства происходили против часовой стрелки, и место следующего преступления легко предугадать. Это — Люблино, точнее, тот отрезок Ставропольской улицы, который касается северо-западной границы Люблинского кладбища.
— Пойдем, Алексей. Я кое-что тебе покажу.
На этот раз мне удалось быстрее освоиться с расположением оружия, чем вчера. Память улучшалась, но с резервуаром не было прогресса: вокруг царила тьма.
— Здравствуйте, госпожа. — Дворецкий поклонился, сгибая лишь поясницу. Его шея и верхняя часть спины остались на одной линии.