— Как угодно. — Я открыл саквояж, и тут раздался еще один выстрел, разбивший оранжевую декоративную тарелку, стоящую на полке. Один из керамических осколков едва не ударил меня в лоб.
За окнами мелькали дома и изгороди, не похоже, чтобы мы двигались по кругу.
Мягкие блики серебристого балдахина резанули по глазам. Я снова лежал в спальне, на кровати, убранной светло-лиловым постельным бельем. Мое самочувствие оставляло желать лучшего, но только моральное. Физически я чувствовал себя хорошо.
— Но как же… — Я был растерян и пытался сформулировать понятный вопрос.
— И у кого вы занимались, можно поинтересоваться?
Солнце стояло в зените. Было жарко и душно. Поблизости не было ни одного прохожего. Я дошел до угла, узнав, что узкая улица называется «пер. Щеголей», а перпендикулярная ей, та, которая чуть пошире, — «ул. Дубки». В городе повсюду были развешены сверкающие медные таблички, наводящие на мысль о том, что их кто-то регулярно начищает.