Спокойствие собеседника на мгновение поколебало мой напор, но только на мгновение.
— Некоторые люди пытаются подражать улиткам и черепахам, прячась в скорлупу или панцирь, — пожал плечами губернатор. — Им кажется, если закрыть глаза и заткнуть уши, то все будет хорошо, а если не будет, то постепенно изменится к лучшему. Проблема в том, что у людей нет панциря, сударь. И когда вы притворяетесь, будто он есть, то смотритесь несерьезно. Не хотите узнать, как правильно держать шпагу? Если бы это знало большинство людей, то Земля бы выглядела по-другому.
Дверь открыл длиннобородый мужчина, одетый в черное. Его лицо было худым и непроницаемым. Борода достигала до пояса и почти заслоняла серебристую пряжку ремня.
— Стать такими же, как титулованные особы, какие еще могут быть цели? Они бессмертны, мы тоже хотим быть бессмертными, они могущественны, как библейские демоны, мы тоже хотим стать такими.
«Черт побери, что же они делают с продажными полицейскими?!» — подумал я.
Рано утром, переночевав в доме матери, я отправился на работу. Мой франтоватый сюртук превратился на Земле в столь же франтоватый черный пиджак, шейный платок — в широкий, мягкий галстук. Брошь не изменилась, и, хотя поблескивала вызывающе, я решил не снимать ее. У меня был вид старомодного щеголя, я был похож на Мефистофеля. Именно так представляю его на улицах современной Москвы: в строгом костюме, с тросточкой и, вероятно, даже с саквояжем, куда он складывал контракты на души. Контрактов у меня не было, зато была миска.