Запыхавшийся привратник явился спустя десять минут. Жаль, я уже понадеялся, что удастся встретиться с фэтом с глазу на глаз. «Поговорить». Ливрейный усач недобро посмотрел на Хасвига, вполголоса рифмующего ругательства, но высказывать претензии человеку, облаченному в форменный камзол, постеснялся.
В этот раз дверь в лавку старого заклинателя оказалась открыта, и я вошел, мгновенно погрузившись в тепло и полузабытые, но от этого не менее родные алхимические «ароматы».
— А что нечисто-то? Может, живой кто шалит? Разбойники например. Я слышал, что в северных провинциях неспокойно. — Разбойники составляют вечную конкуренцию нечисти в борьбе за удобные заброшенные строения. Правда, обычно люди селятся в недавно заброшенных, а старые руины отдаются на откуп нежити, но ушлые ребята, подготовившись заранее, вполне могут отбить убежище для себя. Селяне утруждаться подготовкой, как правило, не желают и на беспокойных соседей обычно или жалуются своему фэту, или скидываются на заклинателя.
Вельможа покивал, даже не пытаясь скрыть облегчение от этого факта.
Леди размышляла примерно так же, поэтому едва слуги устроили дорожные сумки в отведенных нам комнатах, заявила, что где-то тут должны расти знаменитые на всю провинцию хрустальные вьюнки и я должен немедленно сопроводить ее к месту их произрастания. Служанка смущенно пискнула, что упомянутые вьюнки отцвели четыре месяца назад, и удостоилась совершенно неподражаемого взгляда. Какая разница, когда они отцвели, если имеется жених-чародей?
Поколебавшись в выборе между арбалетным болтом в живот и перспективой свернуть шею, провалившись в какую-нибудь яму, я решил дело в пользу пустоши. Алхимики видят в темноте ничуть не хуже обычных магов, а вот магический щит от стрел хоть и будет втрое мощнее, зато и ставить я его буду до утра. Додумывал я эту мысль уже на бегу. Раз решение принято, надо быстро собираться и идти — время поджимает.