— Да ничего… — В голосе рассказчика явно прорезалась печаль. — Глянул так нехорошо и говорит, с расстановкой так говорит: «Вот, возьми еще пару сигареток да иди себе, добрый человек, меньше забот будет».
— Что? — не понял Шварцман, с некоторой даже растерянностью взирая на майора.
— Есть те, кто решает, что раз мир перевернулся, то теперь все дозволено. И они подражают нашим… «друзьям» с той стороны, — безэмоционально продолжил за него Гилберт.
Он повернул голову к военному министру, одновременно приподнимая правую бровь в вопросительном жесте.
Михею и О.М.С., которые не верили и тем крайне вдохновляли.
— И я ее, — сказал Иван. — Она очень умная, очень хорошая. Она не стала допытывать меня. И не заставила выбирать.