Светящееся окошечко над дверцами показало «75».
Пятьдесят пять машин особой тяжелой авиадивизии прошли через переход. Как и положено настоящему командиру, он находился на борту флагмана. И ничего страшнее ему еще не доводилось испытывать.
Рубанок скользил по желто-белой доске гладко, без сучка и задоринки, выпуская длинную, завивающуюся поросячьим хвостиком стружку. В мастерской одуряющее пахло свежеструганным деревом и разогретым железом. Еще один проход рубанком и еще…
Колонна была заминирована по всем правилам саперного искусства, пожилой немец сказал, что все будет «как надо».
— А что там у вас? — неожиданно спросил он. — Армия стоит на страже?
Виктор любовался женой и дочкой, такими красивыми и такими похожими, даже именами. Хотя Марии было всего девять, в ней уже проглядывало то, что Таланов-старший снобистски называл «породой», а родня по линии жены — результатом хорошего воспитания.