Закат британского величия был близок и обещал стать безрадостным. Поэтому сообщения о серии странных происшествий и катастроф на подводных объектах Конфедерации, России и Пангерманского Союза, удивительно похожих на тщательно подготовленные диверсии, фильтровались цензорами по обе стороны Атлантики. И события эти привлекали самое пристальное внимание многих организаций, как государственных, так и частных.
Император думал не дольше четверти минуты.
— Вторая Ударная Северного флота вступила в бой севернее Лервика, эфир забит помехами, противник использует неизвестную технику, — зачитывал сводки Корчевский, и неожиданно его голос прервался.
Отряд двинулся вперед все в том же привычном порядке, но теперь Таланов лидировал вместе с Гаязовым. Пошел дождь, не настоящий, а все та же мелкая морось, что и у моста — водяная взвесь в воздухе, оседающая на любой гладкой поверхности. Фальцет приближался. Теперь было понятно, что голос доносился из подвального окна — полукруга в основании стоящего особняком здания из темного кирпича. Окно закрывалось двустворчатой рамой, одна половина была забита куском фанеры, из второй сквозь мутное грязное стекло лился рассеянный желтый свет. Таланов жестом остановил основную группу и вместе с разведкой подобрался поближе к окну. Голос усилился, к нему присоединилось неразборчивое бормотание многих людей — не менее десятка, повторявших одну и ту же фразу, похоже, на латыни.
— Двадцать восьмого… — повторил Басалаев, словно самому себе. — Да, все сходится… В воду? — уточнил контрразведчик. — Снова вода.
— Откуда же он взялся, — удивился Виктор, — ведь если «там» прогремела революция, развернуться «дети Бориса-Реформатора» никак не могли?