Каца я вызвал сюда еще в конце 1900 года. Уж больно много всего тут надо было сделать, а он — мой лучший управленец. Мне же заниматься этим было не с руки. Большую часть времени у меня отнимали флот и строительство укреплений Порт-Артура и Владивостока. Хотя здесь мне стало понятно, что как база флота Порт-Артур подходит не слишком: и гавань маленькая, и расположен он в самом конце зажатого с трех сторон землей Желтого моря. Контролировать отсюда Японию, как и утверждал бывший командующий Тихоокеанским флотом адмирал Дубасов, было совершенно невозможно. Но базу флота в Мозампо, в Корее, как он же предлагал ранее, нужно было строить с ноля, на что уже не было ни денег, ни времени. Хотя позже, после войны, об этом вполне можно будет подумать. Если, конечно, Корея войдет в орбиту наших интересов, что весьма вероятно. Причем под нашу руку корейцы готовы были отдаться с радостью. Столетия взаимоотношений с японцами выработали у них привычку смотреть на Ниппон как на самую большую угрозу не только их независимости, но и жизни. Последние годы XIX века были в этом особенно показательны. В 1876 году японцы принудили корейцев подписать торговый договор, который развязал им руки в деле прямого ограбления Кореи. И к 90-м годам XIX столетия Корея, страна с древней и самобытной культурой (первое государство на Корейском полуострове было создано за две с лишним тысячи лет до Рождества Христова), страна, чьи кораблестроители первыми в мире, еще в XV веке, построили корабли-броненосцы, вооруженные артиллерией, опередив в этом европейцев на четыреста лет, была низведена Японией до уровня африканских колоний европейских держав. И японцы не собирались выпускать ее из своих загребущих ручек. Именно за контроль над Кореей японцы сражались с китайцами в 1894–1895 годах, а потом начали вести себя в Корее не просто как захватчики, но как рабовладельцы среди своих рабов. Притеснения и убийства корейцев после победы Японии в войне развернулись с новой силой. Достаточно сказать, что они убили Мин — жену нынешнего вана Кореи Коджона, а сам ван вынужден был бежать из дворца с сыном-наследником и укрыться в русской миссии в Сеуле. Так он провел более года, управляя страной прямо с территории миссии. Причем именно управляя, поскольку там были созданы все условия для работы министров. Как мне рассказывал один из сотрудников русской миссии в Сеуле (с русскими миссиями в Китае, Корее, Японии и даже в Сиаме у меня здесь установилась прямая и регулярная связь), все корейские министерства помещались в большом зале, разгороженном ширмами. В случае необходимости ширмы раздвигали, и министры собирались на совет. Рядом был поставлен большой барак под кухню, а двор миссии застроили корейскими домами самых разнообразных фасонов — в них размещались канцелярии главных министров. Тут министры ожидали своей очереди для докладов, и тут же велись текущие дела. А незадолго до переезда вана обратно во дворец к нему даже провели телефонную линию от министерства двора и военного министерства, с которыми он мог связаться в любой момент. Сонмы придворных, евнухов и наложниц наполнили миссию, ожидая приказаний своего властелина…