— Дык это, можете нанять рикшу, эвон их скока. Как все началось, так многие местные свое ремесло забросили и в рикши подались. Здесь-то многие ешелоны останавливаются под разгрузку, а кому из господ офицеров до Мукдена добраться надобно бывает. Вот местные и зарабатывают. Вы не смотрите, что они такие тошшие, они — жилистыя. Быстро доташшат.
В настоящий момент начальное образование в России было в основном представлено церковно-приходскими школами, которых насчитывалось более сорока тысяч и в которых обучалось более полутора миллионов человек. Образование по местным временам в них давалось не то чтобы совсем никакое — во всяком случае, читать, писать и считать учили, а тем, кто проходил четырехлетний цикл, преподавалась еще и история… Я вот даже задумался: а откуда возникло представление о том, что русский народ был забит и неграмотен? Нет, цифры официальной статистики я тоже знаю. Но не даром же говорится, что есть ложь, есть большая ложь и есть статистика. Эвон в покинутом мною будущем так же регулярно публиковали цифры инфляции. Ну и кто им верил?.. А вот косвенные факты давали совершенно другую картину. Скажем, суммарный тираж сытинских календарей составил в 1900-е годы пятьдесят один миллион (!) экземпляров, а ежегодный тираж лубочных книг, то есть русского варианта комиксов, причем с куда большим количеством текста, составлял четыре миллиона.
Через два дня после взятия Блумфонтейна к Робертсу прибыла делегация бурских женщин с просьбой передать им раненых. Старина Бобс некоторое время помурыжил женщин, иронически осведомляясь у них, означает ли их прибытие в качестве парламентеров, что у буров уже совсем не осталось мужчин, и не стоит ли им в этом случае сначала подписать капитуляцию, а уж затем договариваться об обмене военнопленными. Тем более что во время этого разговора рядом с ним находился молодой, но уже известный репортер «Морнинг пост» сэр Уинстон Леонард Спенсер Черчилль, прославившийся своими книгами о Малакадской и Суданской кампаниях. Фельдмаршал вполне обоснованно рассчитывал, что и по итогам этой кампании молодое дарование напишет книгу, в которой ему, Робертсу, будет отведено достойное место. Старина Бобс подозревал, что нынешняя война — последняя в его карьере. Ему было уже семьдесят два года, и он сильно сомневался, что возраст позволит ему принять участие еще в какой-нибудь кампании. Громкое окончание военной карьеры в виде книги о его последней войне с ним самим в качестве если не главного, то одного из главных героев, его весьма привлекало. Он старался держать сэра Черчилля поближе к штабу, хотя молодой храбрец постоянно рвался на передовую. Ну да такое поведение корреспондента было вполне объяснимо: все-таки Черчиль — отставной английский офицер… Так что фельдмаршал Робертс в конце концов великодушно разрешил женщинам забрать раненых, правда не всех, а тех, кто не был способен передвигаться самостоятельно. Впрочем, среди тех, кто оставался в Блумфонтейне, таковых было подавляющее большинство. Все, кто мог ходить, пошли на прорыв…
Мейер снова задумался. Черт! Прости, Господи, за поминание нечистого, этот разговор просто выворачивал ему мозги. Перед началом беседы для него, верного слуги Господа нашего, Иисуса Христа, все было ясно и понятно. Вот верные последователи Его, вот отринувшие волю Его, и среди них этот сидящий перед ним русский, обманом и ложью наложивший лапу на то, что Он даровал верным детям Его, и теперь нагло набивающий свои карманы. Поэтому и сама встреча была для Мейера скорее удовлетворением собственного любопытства. До сих пор он знал этого русского шапочно, так почему бы не познакомиться поближе? К тому же, чего греха таить, было и греховное желание слегка потешить самолюбие, посмотреть, как великий князь, брат покойного императора, будет лебезить и заискивать перед ним, уговаривать, просить, сулить разные блага… а он, Мейер, как и подобает верному рабу Божию, твердо и с достоинством отвергнет гнусные соблазны, заставляя лукавого, чьим приспешником и слугой, несомненно, является этот русский, визжать от злости в аду. Но все пошло кувырком. А может, он, Мейер, все-таки чего-то не понял?..
— Зачем вы пообещали ему долю прибыли? Мы могли бы контролировать его…
— Вот как? — Я рассмеялся. — Не думал, что и я, и лорд Гаскойн-Сесил одинаково опасны для Трансвааля.