— Чье производство? Никогда не видел такого клейма.
Ой, что-то врали нам про кровавый царский режим. Недаром все эти прошедшие царские тюрьмы и каторги пламенные революционеры, попав в советские застенки, ломались практически мгновенно и начинали писать все, что требовали от них всякие там ежовские следователи, и делать публичные признания, до судорог боясь даже на публике хоть как-то ошибиться. И этих людей я в школе почитал как мужественных и пламенных борцов…
— Алексей Александрович, к вам Яков Соломонович.
Присутствующие переглянулись. Нет, ну надо ж как поднялся земляк-то — лошадей овсом кормит! Да и лошади-то какие… Что такое немецкий «першалон» — никто здесь не знал, но вот о битюгах Хреновского завода были наслышаны. Лошадь дорогая и силы неимоверной. Не рысак, конечно, но для крестьянского хозяйства — самое то. Да только такого, как обычную крестьянскую лошадку, сеном точно не прокормишь.
Сказать, что это заявление привело мир в шок, — ничего не сказать. Но реакция на него была очень разной. Президент САСШ Теодор Рузвельт лично разразился пространным заявлением, обвинив японцев во всех смертных грехах, и пригрозил, что японцы непременно поплатятся за столь вероломный поступок. Заявления французов и немцев демонстрировали их некоторую растерянность, но в общем носили позитивный характер. Приблизительно такими же были заявления и других незаинтересованных сторон — итальянцев, австрийцев, испанцев и так далее. А вот англичане удивили всех. Они приветствовали достижение взаимопонимания между своими союзниками — японцами и русскими. И это тоже повергло всех в шок. Причем этот шок был посильнее первого.